Неточные совпадения
Славное было время, события неслись быстро. Едва худощавая фигура Карла Х успела скрыться за туманами Голируда, Бельгия вспыхнула, трон короля-гражданина качался, какое-то горячее, революционное дуновение началось в прениях, в литературе. Романы, драмы, поэмы — все снова
сделалось пропагандой, борьбой.
Разговор
делается общим. Отец рассказывает, что в газетах пишут о какой-то необычной комете, которую ожидают в предстоящем лете; дядя сообщает, что во французского
короля опять стреляли.
Да и тот человек, в руках которого находится власть, нынче еще сносный, завтра может
сделаться зверем, или на его место может стать сумасшедший или полусумасшедший его наследник, как баварский
король или Павел.
Когда же всё это совсем и всем
сделается вполне ясным, естественно будет людям спросить себя: «Да зачем же нам кормить и содержать всех этих
королей, императоров, президентов и членов разных палат и министерств, ежели от всех их свиданий и разговоров ничего не выходит? Не лучше ли, как говорил какой-то шутник, сделать королеву из гуттаперчи?
— Молодость прошла — отлично… — злобно повторял я про себя. — Значит, она никому не нужна; значит, выпал скверный номер; значит, вообще наплевать. Пусть другие живут, наслаждаются, радуются… Черт с ними, с этими другими. Все равно и жирный
король и тощий нищий в конце концов
сделаются достоянием господ червей, как сказал Шекспир, а в том числе и другие.
— А вот как: мой родной брат из сержантов в одну кампанию
сделался капитаном — правда, он отнял два знамя и три пушки у неприятеля; но разве я не могу взять дюжины знамен и отбить целую батарею: следовательно, буду по крайней мере полковником, а там генералом, а там маршалом, а там — при первом производстве — и в
короли; а если на ту пору вакансия случится у вас…
Не знаю, был ли доволен этим ответом
король, но лучше о дилетантизме ничего нельзя сказать, и Жерновик превосходно заметил, что именно второй разряд беспрерывно играет; у дилетантов
делается болезнь, помешательство от избытка любовной страсти.
Он был и в Индии, занимался торговлей в Китае, но неудачно; потом поехал в Гаванну служить на одной сигарной фабрике, оттуда перебрался в Калифорнию, был репортером и затем редактором газеты и — авантюрист в душе, жаждущий перемен, — приехал на Сандвичевы острова, в Гонолулу, понравился
королю и скоро
сделался первым министром с жалованьем в пять тысяч долларов и, как говорили, был очень хороший первый министр и честный человек.
Шведский
король Густав III, нарушив конституцию,
сделался в 1772 году самовластным государем и горел нетерпением загладить полтавское поражение Карла XII. Он грозил России войной, и с часу на час ожидали, что последует разрыв и шведские войска явятся в Финляндии.
И вожди и воины, пораженные моим великодушием, высоко поднимают меня на щите, как это
делалось у древних народов, и молодой пленный
король склоняется к моим ногам, целуя мои одежды.
Ко мне никто оттуда не обращался. Но у"Искры"остался против меня зуб, что и сказалось позднее в нападках на меня, особенно в сатирических стихах Д.Минаева. Личных столкновений с Курочкиным я не имел и не был с ним знаком до возвращения моего из-за границы, уже в 1871 году. Тогда"Искра"уже еле дотягивала свои дни. Раньше из Парижа я
сделался ее сотрудником под псевдонимом"Экс-король Вейдавут".
Он меня ввел в свое типичное семейство, где все дышало патриархальной степенностью, и каждый день в известные часы водил меня по городу, рассказывая мне все время местные анекдоты, восходившие до эпохи, когда знаменитая Лола Монтес,
сделавшись возлюбленной
короля Людовика I, скандализовала мюнхенцев своими выходками фаворитки.
Но в Париже я
сделался сам сотрудником «Искры» и, списавшись с Василием Курочкиным, с которым тогда лично еще не был знаком, стал вести род юмористической хроники Парижа под псевдонимом «Экс-король Вейдевут». Вероятно, немногие и теперь знают, что это был один из моих псевдонимов.
Третьего
короля не доиграли. После нового взрыва игрецкого раздражения с Лещовым
сделался такой припадок одышки, что и адвокат растерялся. Поскакали за доктором, больного посадили в кресло, в постели он не мог оставаться. С помертвелой головой и закатившимися глазами, стонал он и качался взад и вперед туловищем. Его держали жена и лакей.
Для довершения картины, среди народа явилось и духовенство. Из-за забора глядел дьячок. Воевода велел его привести и спросил зачем он там стоит. «Смотрю что
делается» — отвечал тот. Он похвалил его за спокойное поведение, советовал также вести себя и впредь, объявил о совершенной веротерпимости при наступающей власти польского
короля и подал дьячку, в знак высокой своей милости, свою воеводскую руку. Тема для донесения жонду и для вариаций европейской журналистики была богатая.
Прошло два, три года, и Адольф, один из отличнейших офицеров шведской армии, молодой любимец молодого
короля и героя, причисленный к свите его, кипящей отвагою и преданностью к нему, — Адольф, хотя любил изредка припоминать себе милые черты невесты, как бы виденные во сне, но ревнивая слава уже
сделалась полною хозяйкой в его сердце, оставивши в нем маленький уголок для других чувств.
Разница была только та, что добрый
король делался дитею для своих маленьких детей, а дворецкий становился четвероногим из угождения осьмнадцатилетнему татарскому царевичу.
Надлежит только скрыть это дело от польского
короля, который боится, чтобы ты,
сделавшись ему равным государем, не отнял у него древних земель русских.
Но как-то раз, в один очень холодный зимний день, витрину почему-то на ночь не закрыли ставнями, и хотя стекло в окне замерзло и заиндевело, все-таки в нем осталось отверстие, через которое бумажный
король мог видеть, что
делалось кругом.
Все усилия воеводы привлечь население остались без успеха; после чтения манифеста от польского
короля, начинались обещания, на которые воевода даже
сделался щедр до нелепости: отдавал всю землю и все угодья, обещал уничтожение рекрутских наборов, беспошлинную продажу вина, с назначением только по 15 копеек серебром с души годовых повинностей; но ничто не произвело ни малейшего действия, и даже к уничтожению по кабакам патентов население не оказывало никакого сочувствия; воевода наконец мог убедиться, что на мыльных пузырях не долететь ему до Волги.
Граф Сандомирский после разнесшегося по Петербургу известия, что Григорий Александрович поцеловал руку у польского
короля,
сделался его горячим поклонником.
Это составляло большое развлечение для самого
короля. Он любил смотреть на людей и внимательно приглядывался ко всему тому, что происходило за окном. И ему было очень досадно, когда на ночь ставнями закрывали окно и он не мог видеть, что
делается на улице.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело
делается. Короче сказать, родилось у королевы в положенный срок дите-королевич. Многие давно примечали, что к тому дело шло.
Король спервоначалу руками развел, однако потом ничего — обрадовался.
Для императоров и
королей кружок
делается еще менее.